Владимиру Ленскому восемнадцать лет, это совсем еще мо лодой человек, юноша, успевший побывать за границей и попасть под обаяние немецкой поэзии и философии, прежде всего Гете и Шиллера. Он был восторженным романтиком, имел «Дух пылкий и довольно странный, / Всегда восторженную речь / И кудри чер ные до плеч». Его поэзию А. С. Пушкин сравнивает со «сном младенца», настолько она была чиста и невинна. В Онегине он нашел чело века, перед которым можно исповедываться, не боясь насме шек, — Онегин щадил его самолюбие, предоставляя времени са мостоятельно разочаровать юношу в его смутных мечтаниях. Они стали друзьями «от делать нечего» — точнейшее наблюдение А. С. Пушкина, показывающего, что у души есть определенные потребности, и эти потребности направляются на человека, со всем необязательно достойного внимания, но лишь наиболее подходящего в ряду прочих. Фактически Ленский и Онегин были двумя диалектическими противоположностями одного характера, и это накладывало на их отношения дополнительный отпечаток. Это были два человека, любившие естественность, и на почве этого они уже неизбежно должны были сойтись в окружении людей-масок и глупцов. Ав тор недаром пишет: «Меж ними все рождало споры // И к раз мышлению влекло… » В сельской глуши Ленский «везде был принят как жених», при этом пустые необразованные соседи считали согласно, что он — полурусский. Вероятно, потому, что писал непонятные стихи и говорил о том, что было им совершенно непонятно. То, что он приехал из Германии, было лишь внешним фактором. Но он ро мантически любил свою нареченную невесту — Ольгу Ларину ( «И детям прочили венцы // Друзья-соседи, их отцы»). Он был объят совершенно юношеским пылом, и замечание его старшего друга, нелестно сравнившего Ольгу с «глупой луной на глупом небосводе» его оскорбило. Он продолжал ездить к Лариным, писал ей в альбом стихи, играл с ней в шахматы таким образом, что «пешкою ладью» он «брал в рассеянье свою». Драма Онегина и Татьяны осталась вне его внимания, поэтому он не мог понять мотивов поведения Ев гения на именинах, когда тот стал неожиданно ухаживать за Оль гой. Для Ленского было откровением, что Ольга благосклонно отнеслась к внезапному ухажеру, а переполненный романтиче скими представлениями о чести и достоинстве, он не нашел ниче го лучше, как вызвать друга на дуэль. Ложность его решения ста ла ему ясна уже при встрече с Ольгой накануне дуэли, когда оказалось, что его невеста и не думала его отвергать. «Решась ко кетку ненавидеть… » — ненавидеть нельзя «решиться» настолько искусственно. Ленский был раздвоен между реальным миром и миром своих грез и туманных представлений. Выбрать реальный мир, в котором Ольга искренне недоумевает по поводу его скоро го отъезда накануне, у него не хватило сил, потому что насчет Онегина он продолжал пребывать в нелепом заблуждении и ему даже не приходило в голову попробовать выяснить на словах, что тот хотел добиться. Романтика близкой смерти охватила его, он дал волю при чудливым фантазиям об опасности растлителя-Онегина и совсем потерял чувство реальности. Он мыслит: «Буду ей спаситель. Не потерплю, чтоб развратитель Огнем и вздохов и похвал Младое сердце искушал… » Его смерть, как это ни печально,- никого не поразила. С бес полезными жертвами всегда так бывает. Он готов был убить друга из-за пустяка и этим оказался непригоден для жизни. Убей он Онегина — Ольга бы наверняка отшатнулась от него, пораженная его жестокостью, и Ленский испытал бы сильней шее разочарование, которое закончилось бы или самоубийст вом, или превращением в копию самого Онегина. Но для романа одного Онегина было достаточно, поэтому погиб молодой Вла димир Ленский.
