Фильм смотрится на одном дыхании. Красиво прорисовали образ малолеток-бродяжек, до мелочей. Панин просто сталь. Интересный ход, у Панина имя Антон. Это в режиме Макаренко который колонистов воспитывал. Правда в отличии от 1500 тысяч колонистов Макаренко (которых отследило НКВД в течении 25 лет, и которые из преступников превратились в незаурядных людей), героев фильма расчетливо умертвили. Психологическая динамика фильма радует. Самая большая сложность конечно невидимая зрителю. Не было детей — диверсантов (обученных государством). На сайте ФСБ об этом ясно говориться. Но стихийные детские диверсионные группы были. И сыны полка тоже были. Не удержался режиссер, на волне «почернить ССР». ИлиКонечно, «Сволочи» – лучшее из всего, что снял Атанесян (по крайней мере в полном метре). Конечно, благодаря талантливому и драматически сильному сценарию Кунина Атанесяну удалось показать, что настоящие СВОЛОЧИ – не малолетние уголовники, в основном поневоле, из-за бедствий военного лихолетья, опустившиеся на криминальное дно, а взрослые, создавшие из детей школу подрывников-смертников (в этом смысле одна из лучших сцен – та, где высокий военный чин вермахта, «голос истины» фильма, глядя на трупы расстрелянных в воздухе юных десантников, в ужасе восклицает: «Господи, да это же дети! »). Недаром лишь вначале взрослые наставники именуют своих подопечных сволочами, «не боящимися ни бога, ни черта, ни даже советской власти»: потом они будут ласково звать их засранцами и подкармливать яблоками из спецзапаса. И, конечно, тот факт, что десантную группу забрасывают в Трансильванию (это не шутка!), где в очередной раз окопалось зло, теперь в нацистском обличье, – в высшей степени отраден. Тем не менее у режиссера Атанесяна есть одна серьезная проблема общего порядка: он не умеет снимать кино. Говоря конкретнее, ему не удается связать «движущиеся картинки» в одно целое, в единое действие. Из-за тотального неумения выстраивать и выдерживать заданный ритм и темп Атанесян переходит от кадра к кадру чисто механически: между сценой А и сценой Б нет никакой внутренней связи. В «Сволочах» эта механистичность как будто бы скрадывается затемнениями между кадрами, однако на самом деле проблема лишь усугубляется: не связанные друг с другом, эпизоды становятся декоративными метками. Юные парашютисты неподвижно повисают в сумрачном трансильванском небе на невидимых кукольных веревочках, а воспоминания двух состарившихся главных героев, вместо того чтобы ожить яркими визуальными вспышками-флэшбэками, даются закадровыми голосами с намеренно (и совершенно напрасно) усиленным студийным эхом. Атанесян прямо и бесхитростно снимает то, что видит, а не то, что конструирует, забывая об основополагающем для кинематографа хичкоковском постулате: кино – это не кусок жизни, а кусок торта.
