Сказка де Бомон «Красавица и Чудовище» построена на причинно-следственных, рациональных связях, в то время как русская сказка существует в ином измерении, где рациональное способно объяснить лишь часть миропорядка, а большинство объяснений лежит на пути духовных постижений. Неспроста, видно, в заколдованном дворце на беломраморной стене возникают «словеса огненные». Для русского читателя того времени, воспитанного в православной культуре, это мгновенно узнаваемая реминисценция на библейские «огненные слова на Валтасаровом пиру ". В «просвещенческой» сказке де Бомон слова Чудовища появляются, конечно, в книге — основном инструменте познания мира в системе Западного Просвещения. Весь язык Аксаковского литературного текста по-барочному пышен и затейлив, не в пример более сухому французскому тексту. Текст имеет все четко обозначенные каноны русской народной сказки: обязательные зачины абзацев; постоянно повторяющиеся закрепленные характеристики персонажей, такие как «девица, красавица писаная» , «яства сахарные, питья медвяные» и пр.; троекратные повторы, общие сказочные формулировки-присловья, такие как «скоро сказка сказывается, не скоро дело делается» , «стали жить-поживать» и проч.
