Три части 1. Вот парадный подъезд. По торжественным дням, Одержимый холопским недугом, Целый город с каким-то испугомПодъезжает к заветным дверям; Записав свое имя и званье, Разъезжаются гости домой, Так глубоко довольны собой, Что подумаешь — в том их призванье! А в обычные дни этот пышный подъездОсаждают убогие лица: Прожектеры, искатели мест, И преклонный старик, и вдовица. От него и к нему то и знай по утрамВсе курьеры с бумагами скачут. Возвращаясь, иной напевает «трам-трам ", А иные просители плачут. Раз я видел, сюда мужики подошли, Деревенские русские люди, Помолились на церковь и стали вдали, Свесив русые головы к груди; Показался швейцар. "Допусти» ,- говорятС выраженьем надежды и муки. Он гостей оглядел: некрасивы на взгляд! Загорелые лица и руки, Армячишка худой на плечах. По котомке на спинах согнутых, Крест на шее и кровь на ногах, В самодельные лапти обутых (Знать, брели-то долгонько ониИз каких-нибудь дальних губерний). Кто-то крикнул швейцару: «Гони! Наш не любит оборванной черни! "И захлопнулась дверь. Постояв, Развязали кошли пилигримы, Но швейцар не пустил, скудной лепты не взяв, И пошли они, солнцем палимы, Повторяя: «Суди его бог! ", Разводя безнадежно руками, И, покуда я видеть их мог, С непокрытыми шли головами… 2. А владелец роскошных палатЕще сном был глубоким объят… Ты, считающий жизнью завидноюУпоение лестью бесстыдною, Волокитство, обжорство, игру, Пробудись! Есть еще наслаждение: Вороти их! В тебе их спасение! Но счастливые глухи к добру… Не страшат тебя громы небесные, А земные ты держишь в руках, И несут эти люди безвестныеНеисходное горе в сердцах. Что тебе эта скорбь вопиющая, Что тебе этот бедный народ? Вечным праздником быстро бегущаяЖизнь очнуться тебе не дает. И к чему? Щелкоперов забавоюТы народное благо зовешь; Без него проживешь ты со славоюИ со славой умрешь! Безмятежней аркадской идиллииЗакатятся преклонные дни. Под пленительным небом Сицилии, В благовонной древесной тени, Созерцая, как солнце пурпурноеПогружается в море лазурное, Полосами его золотя, — Убаюканный ласковым пениемСредиземной волны, — как дитяТы уснешь, окружен попечениемДорогой и любимой семьи (Ждущей смерти твоей с нетерпением); Привезут к нам останки твои, Чтоб почтить похоронною тризною, И сойдешь ты в могилу… герой, Втихомолку проклятый отчизною, Возвеличенный громкой хвалой! … 3. Впрочем, что ж мы такую особуБеспокоим для мелких людей? Не на них ли нам выместить злобу? — Безопасней… Еще веселейВ чем-нибудь приискать утешенье… Не беда, что потерпит мужик: Так ведущее нас провиденьеУказало… да он же привык! За заставой, в харчевне убогойВсе пропьют бедняки до рубляИ пойдут, побираясь дорогой, И застонут… Родная земля! Назови мне такую обитель, Я такого угла не видал, Где бы сеятель твой и хранитель, Где бы русский мужик не стонал? Стонет он по полям, по дорогам, Стонет он по тюрьмам, по острогам, В рудниках, на железной цепи; Стонет он под овином, под стогом, Под телегой, ночуя в степи; Стонет в собственном бедном домишке, Свету божьего солнца не рад; Стонет в каждом глухом городишке, У подъезда судов и палат. Выдь на Волгу: чей стон раздаетсяНад великою русской рекой? Этот стон у нас песней зовется — То бурлаки идут бечевой! … Волга! Волга! … Весной многоводнойТы не так заливаешь поля, Как великою скорбью народнойПереполнилась наша земля, — Где народ, там и стон… Эх, сердечный! Что же значит твой стон бесконечный? Ты проснешься ль, исполненный сил, Иль, судеб повинуясь закону, Все, что мог, ты уже совершил, — Создал песню, подобную стону, И духовно навеки почил? … если скажут учить наизусть, учи вторую лучше, она быстрее запоминается.
