(1) Я уверен, что для полного овладения русским языком, для того чтобы не потерять чувство этого языка, нужно не только постоянное общение с простымирусскими людьми, но общение с пажитями, лесами, заречьями, старыми ивами, с пересвистом птиц и с каждым цветком, что кивает головой из-под куста лещины. (2) У каждого человека случается свое счастливое время открытий. (З) Случилось и у меня одно такое лето открытий в лесистой и луговой стороне Средней России — лето, обильное грозами и радугами. (4) В это лето я узнал наново много слов, бывших до той поры хотя и известными, но далекими и непережитыми. (5) Раньше они вызывали только один обычный скудный образ. (6) А вот теперь оказалось, что в каждом слове заложена бездна живых образов. (7) Какие же это слова? (8) Их так много, хоть отбавляй, что неизвестно даже, с каких слов начинать. (9) Легче всего, пожалуй, с «дождевых» . (10) Я, конечно, знал, что есть дожди моросящие, слепые, обложные, грибные, спорые, дожди, идущие полосами — полосовые, косые, сильные окатные дожди и, наконец, ливни (проливни). (11) Но одно дело — знать умозрительно, а другое дело — испытать эти дожди на себе и понять, что в каждом из них заключена своя поэзия, свои признаки, отличные от признаков других дождей. (12) Тогда все эти слова, определяющие дожди, оживают, крепнут, наполняются выразительной силой. (13) Тогда за каждым таким словом видишь и чувствуешь то, о чем говоришь, а не произносишь его машинально, по одной привычке. (14) Между прочим, существует своего рода закон воздействия писательского слова на читателя. (15) Если писатель, работая, не видит за словами того, о чем он пишет, то и читатель ничего не увидит за ними. (16) Но если писатель хорошо видит то, о чем пишет, то самые простые и порой даже стертые слова приобретают новизну, действуют на читателя с разительной силой и вызывают у него те мысли, чувства и состояния, какие писатель хотел ему передать. (17) В этом, очевидно, и заключается тайна так называемого подтекста. (По К. Г. Паустовскому)
