Великие исторические события, связанные с жизнью государственного деятеля или полководца, в биографии не следует трактовать так, как они трактуются в исторических работах. Подлинный предмет биографа, если он описывает жизнь Наполеона,— духовное развитие Наполеона; история должна выступать лишь в качестве фона в той мере, в какой она необходима для понимания этого развития, и надо стараться изображать ее примерно так, как она могла рисоваться императору. Возьмите такое событие, как битва под Аустерлицем; в исторической работе в собственном смысле слова она может, она должна быть описана во всех ее перипетиях: в биографии Наполеона она должна представать такой, какой ее представлял себе Наполеон. В этом отношении хороший пример — битва при Ватерлоо, какой ее видит Фабрицио в начале «Пармской обители» . Эдмунд Госс очень хорошо пишет: «Широкий исторический взгляд неуместен в биографии, и нет большей ошибки, чем пытаться написать то, что раньше называли «жизнью и эпохой» великого человека. История рассматривает фрагменты широкой картины событий. Она должна всегда начинаться с места в карьер и обрываться посреди беспокойного существования людей, поглощенных всевозможными делами. Она должна всегда беспристрастно говорить о множестве лиц. Биография, наоборот, четко ограничена двумя событиями: рождением и смертью. Она заполняет свое полотно одной единственной фигурой, а другие характеры, как бы значительны они ни были сами по себе, всегда должны играть подчиненную роль по отношению к центральному герою» . Другая черта художественного произведения — это выбор деталей. Чистый ученый может накопить по тому или иному вопросу огромное множество сведений и сообщить их все без разбору. Правда, я думаю, что, если это большой ученый, он все же отбирает факты, намечает главные линии и в этом смысле поступает как художник. Биограф-художник должен прежде всего избавить своего читателя от всех бесполезных материалов. Его долг прочесть все, потому что иначе он рискует упустить важную деталь или поверить в истинность факта, который опровергают другие документы; но, соорудив леса и построив здание, он разбирает леса и старается представить читателю лишь здание, достаточно устойчивое само по себе. Писать биографию, мне кажется, не значит сообщать все, что известно о ее герое, потому что тогда самая маленькая книга была бы длинной, как жизнь, а значит, учитывая все, что известно, выбирать важнейшее. Само собой разумеется, делая этот выбор, биограф зачастую невольно акцентирует те черты своего героя, которые ему наиболее дороги или близки. Отсюда та деформация, которой иногда подвергает своего героя биограф-художник. Но разве меньше деформирует его неумелый биограф в силу хаотического нагромождения документов и, употребляя термин живописцев, отсутствия «валеров», которое превращает замечательное лицо в плоский портрет?
