Помню себя маленького. Сижу на диване, очень хочу на улицу, но болит горло, меня не пускают. Читают книжку. «Три девицы под окном… ». Не понимаю, почему я должен слушать про глупых девиц. Разглядываю на стене картину. Какой-то город. Горбатый мостик. По мостику бежит человек. Что за человек? Куда бежит? Спрашиваю. Мне терпеливо отвечают, что Пушкин. Плащ Пушкина взметнулся как крылья птицы. Кажется, что еще немного и Пушкин взлетит. Взлетит высоко над городом. Спрашиваю, а можно мне такой плащ, чтобы взлететь. Мне отвечают, чтобы иметь такой плащ нужно много работать, любить свою Родину, а еще, чтобы Муза никогда тебя не покидала. Кто такая Муза? Я хочу с ней подружиться. Хочу, чтобы не покидала, чтобы такой плащ, чтобы взлететь. Хватаю пластмассовый молоток, хожу, забиваю гвозди – работаю. Мне терпеливо объясняют, что надо писать стихи, много стихов. Усиленно думаю. Стих готов! «Муха села на окно, чешет лапочкой крыло». Рассказываю взрослым. Надо мной смеются. Обижаюсь, ухожу. Думаю еще. Решаю схитрить. У Пушкина три девицы, у меня будут тогда три мушинки. «Три мушинки под окном залететь хотели в дом. Мушек мы не пустим, форточку закрустим». Читаю выразительно. Надо мной опять смеются. Плачу навзрыд. Меня утешают. Говорят, что принесут такой плащ как у Пушкина. Только взлететь пока нельзя, потому что на этом плаще крылышки еще маленькие-премаленькие, чтобы взлететь, нужна Муза. Приносят кухонный фартук, завязывают как плащ. Я почти счастлив. В окно вижу знакомую девочку. Она старательно вытирает варежкой нос. Залезаю на подоконник, открываю форточку. Спрашиваю у нее, будет ли она моей Музой. Девчонка таращит на меня глаза. Я, захлебываясь, объясняю, чтобы взлететь, нужна Муза. Стихи я написал, Родину люблю, не хватает Музы. Девчонка говорит, что спросит у мамы. Убегает. Долго жду, пританцовывая на подоконнике от нетерпения. Прибегает девчонка. Говорит, что мама сказала, что девочки, которые плохо едят борщ и котлеты Музами быть не могут. Показывает язык и убегает. Я расстроился. Музы у меня нет. Вздыхаю, ложусь на диван, ковыряю обивку и думаю, когда же придет Муза, чтоб взлететь, чтоб высоко, чтоб как Пушкин.
