Жил-был на свете Петр Совесть. Родился он в обычной семье. Жил в обычном жилище. Да и вообще, был бы вполне обычным, если бы не одна особенность: было у него обостренное чувство справедливости. Казалось бы, — положительное качество. Ан, нет. Люди его не любили. Да и как его любить-то? Даже когда Петр был маленьким, сладу с ним никакого не было. Попросит у мамы на мороженое, а та ему: — Нет денежек, Петенька. Петеньке, нет, чтоб промолчать. А он: — Как это нет? Ведь папе на пиво дала! Несправедливо! Маме стыдно. Папе стыдно. В общем, позор семьи. И чем старше становился Петр Совесть, тем тяжелее было всем, кто с ним сталкивался. Никто при нем не мог ни одного неблаговидного поступка совершить. Знали – придет «ентот» и будет мучить. Причем, от него не убежишь. Поэтому предпочитали делать так, чтобы Совести просто не было: на работу не брали, в компанию не звали, на звонки не отвечали. Вскоре и вовсе стали забывать, как он выглядит. Но Петр был настырным малым и при каждом удобном случае пытался напомнить о своем существовании. Только кто-нибудь соберется «налево» пойти, а он – тут как тут: — Не стыдно тебе, друже? Дома-то жена, семеро по лавкам, а ты? Ну, какой уж тут блуд? Так, мучение одно. Да что там «налево»?! Даже анекдот пикантный рассказать не даст! Выскочит невесть откуда, и давай пальчиком грозить: как тебе не «ай-ай-ай», мол? Надоел он всем – жуть. Собрались люди и порешили его «порешить». Долго кидали в него камнями, потом били палками, потом пинали ногами, а Совесть только приговаривал: — Несправедливо… несправедливо… несправедливо… Но добили-таки. Так и живут с тех пор без Совести. А только и мертвый он их мучает. Проходят они мимо камня могильного, а на нем написано: Р етр S овесть. Так и остался в памяти человеческой как Post-Scriptum всей их непутевой жизни.
